Ты знаешь сам давно, что жизнь — одно мгновенье.

Творений Ты — ваятель, почему

Рубаи о любвиОт огня твоей страсти лишь дым исходил,

Сердцу мало надежд он с собой приносил.

Повстречаться с тобой я прилежно старался,

Но раз не было счастья — бесплоден мой пыл!

Мы — основа веселья, мы — бедствия рудные горы.

Ты благ мирских не становись рабом,

Мы — рябь на времени.

Так как истин великих твой ум не постиг —

Кто руку твердую подаст, избавит от тревог.

А если я лукав, в мольбе двулик, — узришь.

Будь простаком, дружи со свежим соком лоз,

К сиянию луны, красавицы ночной,

Добавлю я тепло, даримое свечой,

Сверканье сахара, осанку кипариса,

Журчание ручья... И выйдет облик твой.

Слаб шахматный король пред королевой?

Но я, глупец, перед тобой слабей!

В этой тленной Вселенной в положенный срок

Превращаются в прах человек и цветок,

Кабы прах испарялся у нас из под ног -

С неба лился б на землю кровавый поток.

Из праха вызванный, вновь стать им обречён?

Язык у человека мал,

Безгрешными приходим — и грешим,

Захмелевшая старость беспечна, как юность.

Попрекают Хайяма числом кутежей

И в пример ему ставят непьющих мужей.

Были б столь же заметны другие пороки -

Кто бы выглядел трезвым из этих ханжей?!

О чем скорбеть? Клянусь дыханьем, есть в жизни два ничтожных дня: день ставший мне воспоминаньем, и не наставший для меня.

Хоть сотню проживи, хоть десять сотен лет, придется все таки покинут этот свет, будь ты падишахом иль нищим на базаре, цена тебе одна для смерти санов нет.

Жизнь — волны рек в минутном серебре,

Встанем утром и руки друг другу пожмём,

На минуту забудем о горе своём,

С наслаждением вдохнем этот утренний воздух,

Полной грудью, пока ещё дышим, вдохнём.

Если мельницу, баню, роскошный дворец

Будь же мужествен всюду, укрась свою душу,

Жизнь твою режут острой косой ночи и дни.